Тогда были сумерки. В моей душе. И боль не утихала ни на секунду. Вызывая новые приступы: слёз, головной боли, хриплого крика.
Я люблю её, я любила её три ровных чертовых года. И три годая только плакала, вгрызаясь в собственную беспомощность. Периоды просветления убивали уверенность в своих силах, именно, в дни абсолютного спокойствия, я всё меньше верила в свои силы. Не имея смелости оставить, и не имея храбрости признаться в том, что люблю её с каждым днём сильнее. Люблю её серые холодныеглаза, и волосы цвета спелого солнечного лучика, маленькие губы. И прикосновения её я любила. И тот день и тот вечер моей наивной души, её ласковый шепот, я даже кричала, но кричала не потому что было больно, а потому,что так сильно хотела чтобы это сделала она.
А после этого наступил мрак. Холодную зиму и начало весны,ответ- одно молчание. День рождения справляя без неё, получить отстраненное- с наилучшими пожеланиями, и всё… абсолютно. Кажется, я с каждым месяцем, копилаопыт, терпение, и в конце концов добилась своего. Я прогнала её, своей неуверенностью. Своими истериками. Я просила прощения в своём глупом письме. И отправив его ей здесь в Интернете, засунула всю свою любовь к ней, весь кубок боли, в самую темную кладовую своего сердца, в видимый рубец, забыла, учасьтолько у боли, смирения.
Вот и всё. Какой-то мрак. Пустота.
А потом пришла она. Черная, грустная с теплыми ночнымиглазами. Путая романтичное и грустное.
Только теперь, мы оба потеряли веру, и разучились любить открывая сердца. Разучились, а посему слёз стало больше, а темнота гуще.
Только теперь, всё будет по-другому, я уверена, всей своей странной и недоверчивой душой. Она мне нужна..
Реальность всегда грубее и отчаянней, чем то, что мы придумываем, в образах, в мозгу под 40 градусную жару Московского Лета.
(Д.Ш.
А.А - посвящается).